| Имя великого русского шахматиста, четвертого чемпиона мира Александра Алехина наверняка знают все. Это сегодня. А вот в недавнем прошлом на его имя, а тем более на факты биографии, в СССР было наложено настоящее табу. |
Судьбы
Имя великого русского шахматиста, четвертого чемпиона мира Александра Алехина наверняка знают все. Это сегодня. А вот в недавнем прошлом на его имя, а тем более на факты биографии, в СССР было наложено настоящее табу. Словари и энциклопедии (кстати, вышедшие уже после того, как Алехин завоевал мировую шахматную корону) о нем молчали. А поводом послужило вот что.
Выиграв 29 ноября 1927 года матч у кубинца Капабланки и став чемпионом мира, Алехин во время чествования на какомто парижском белоэмигрантском застолье произнес неосторожные слова в адрес советской России. Разнос чемпиону устроил сам председатель Верховного трибунала и прокурор РСФСР, он же - руководитель двух российских спортивных организаций - шахматной и альпинистской - Николай Крыленко. В передовой статье журнала “Шахматный листок” за 1928 год под заголовком “О новом белогвардейском выступлении Алехина” шел следующий текст: “Если были слухи после его победы над Капабланкой, что он якобы не прочь вернуться в СССР, то теперь ясна вся вздорность и необоснованность этих предположений. С гражданином Алехиным у нас теперь покончено... Алехин - наш политический враг...”
Все. Точка. Его вычеркнули из истории российских шахмат на долгие десятилетия.
Александр Александрович Алехин родился в 1892 году в Москве, на Арбате. Родители - предводитель воронежского дворянства Александр Иванович Алехин и Анисья Ивановна Прохорова - дали детям хорошее воспитание и образование. Причем мать сама неплохо играла в шахматы и привила детям любовь к этой игре. Дом Алехиных посещали известные мастера острокомбинационного стиля, один из них даже давал платные уроки будущему чемпиону. Юный Александр читал все, что публиковал Чигорин в журнале “Нива” и газете “Новое время”, с увлечением разбирал партии тогдашних шахматных кумиров - Морфи, Андерсена, Лабурдоннэ.
В 1905 году 13-летний Александр дебютировал в традиционном турнире московского журнала “Шахматное обозрение” и занял 1-е место. В феврале 1909-го в Петербурге состоялся Всероссийский турнир любителей, который завершился сенсацией: победил самый юный из участников, никому неизвестный тогда Алехин, и стал мастером.
Осенью 1910-го Алехин поступает в Императорское училище правоведения в Петербурге и ведет шахматный отдел в “Новом времени”, заменив на этом посту ушедшего из жизни своего кумира Михаила Чигорина. Окончив училище, получает диплом юриста. Это, кстати, совершенно неизученный период профессиональной деятельности молодого правоведа.
Первая мировая застала Алехина в Мангейме, где в июле 1914 года разыгрывался международный турнир. Русский гроссмейстер играл блестяще, и, когда участникам турнира оставалось пройти одну треть его, Алехин уверенно лидировал. Но первого августа грянула война, и турнир был прерван...
Злоключения и Алехина, и еще десятка русских шахматистов начались тотчас после развала турнира, когда всех доставили в полицейский участок. Александра задержали по подозрению в шпионаже, поводом к чему послужила фотография, на которой он был запечатлен в форме слушателя Училища правоведения (то есть его приняли за офицера российских спецслужб). После ночи, проведенной в казарме, подозрение сняли. Российским шахматистам разрешили выехать в Баден-Баден, но по дороге снова задержали в Раштатте и поместили в тюрьму. Алехин оказался в одной камере с Ефимом Боголюбовым (чемпион СССР по шахматам 1924 - 1925 годов) и еще двумя мастерами.
“У нас, - вспоминал Александр Александрович впоследствии, - не было ни книг, ни газет, а о шахматной доске и мечтать не приходилось. Мы с Боголюбовым часами играли в шахматы вслепую. В конце концов после двухнедельного сидения через Швейцарию и Германию они добрались до Москвы.
Наступил октябрь 1917-го. В самый разгар Гражданской войны, осенью 1918 года, спасаясь от царившего в Москве голода, Алехин отправляется в Одессу играть в шахматы, но попадает в самое пекло военных действий и борьбы за власть. Вот тутто ему и вспомнили его дворянское происхождение. Одесская губЧК арестовала шахматиста, допросила и поместила в тюрьму. Суд был скорый и неправый: расстрелять! К счастью, за пару часов до приведения приговора в исполнение шахматный мастер Вильнер, работавший в одесском военном трибунале, сумел связаться с Совнаркомом Украины, и оттуда последовала команда освободить гроссмейстера.
Но злоключения шахматиста продолжились. В 1919 году он уехал в Харьков к брату, работал в Военносанитарном управлении, переболел сыпным тифом, а в мае 20¬го вновь вернулся в Москву. Здесь, наконец, устроился работать по специальности следователем Центрального главного управления милиции. Сыщик с 40¬летним стажем работы в Московском уголовном розыске, отставной полковник милиции Илья Ляндрес (родной дядя Юлиана Семенова) рассказывал, что Алехин обладал феноменальной памятью, в том числе и на лица. Однажды сыщики вели допрос гражданина, задержанного по подозрению в совершенном преступлении. Последний, не имея при себе документов, назвал вымышленную фамилию. В это время мимо кабинета шел Алехин и через приоткрывшуюся дверь мельком увидел лицо допрашиваемого. Пройдя несколько шагов по коридору, Александр Александрович замедлил шаг, остановился и, секунду поразмыслив, вернулся к месту допроса. Назвал фамилию допрашиваемого, все воровские клички и дело, по которому он проходил несколько лет назад. Причем сам Алехин это дело вовсе и не вел, а всего лишь мельком видел преступника и кратко познакомился с сутью обвинения. Потом в Москве Алехина еще раз арестовали, заподозрив в антисоветской деятельности, но он сумел предоставить алиби, и в феврале 1921 года уголовное преследование было прекращено. Сам Алехин уже готовился к эмиграции, понимая, что в покое его не оставят. 15 марта 1921 года в Москве был зарегистрирован брак Александра Алехина со швейцарской журналисткой Анной-Лизой Крюэгг, которую перед этим принимал Ленин и при которой Алехин состоял в качестве переводчика Коминтерна. Вскоре после женитьбы он получает разрешение Комиссариата иностранных дел на выезд совместно с женой в Ригу для проведения сеансов одновременной игры. Оттуда через Берлин перебирается в Париж. Теперь уже навсегда.
Александр Александрович свободно говорил на шести иностранных языках. Находясь в эмиграции, зарабатывая на жизнь только шахматной игрой, он тем не менее не оставляет юридическую науку, пишет научные труды, и в 1926 году Сорбоннский университет присваивает ему ученую степень доктора права по защите диссертации о системе тюремного заключения в Китае.
За рубежом с 1921 по 1926 год Алехин сыграл в двадцати крупнейших международных турнирах, одержав победы в тринадцати из них. Это дало основание вызвать на матч за мировую шахматную корону самого Хосе Рауля Капабланку. Третий чемпион мира охотно согласился, специально к матчу не готовился, ибо знал, что равных ему в мире нет. Мировая пресса сравнивала скоростное мышление Капабланки с вычислительной машиной, не жалела эпитетов и сходилась во мнении, что он играет как Бог. По мере продвижения матча к финишу интерес к нему рос от часа к часу, ибо назревала сенсация. Признав поражение в 11¬й партии, восхищенный Капабланка воскликнул: “Я так выигрывать не умею!” 29 ноября 1927 года стало великим днем для русских шахматистов. Весь мир рукоплескал русскому гению, но только не его Родина. Здесь он был не нужен. В 1933 году в Чикаго Алехин установил рекорд, проведя сеанс вслепую на 34 досках. Он давал сеансы одновременной игры для самых именитых звезд шахматного мира и побивал их. За 40 лет он сыграл около 50 тысяч партий, из них 1288 в турнирах и матчах. В 87 турнирах он 62 раза занимал первые места. По количеству призов за красивые победы он превзошел всех шахматных современников и потомков, стал величайшим шахматистом во всей истории шахмат.
Что еще было в жизни Алехина? Были многочисленные браки и бракоразводные процессы, были турниры с участием гитлеровских офицеров в угоду вермахту в годы оккупации Франции, были алехинские паршивые газетные статейки о роли арийцев в шахматах. Заигрывая с оккупантами во спасение принадлежащего жене имения под Парижем с дорогой коллекцией картин, в котором жил высокопоставленный эсэсовский чиновник, Алехин докатился до того, что утверждал, будто подлинные художники шахмат возможны только среди арийцев. Не помогло. Имение было разграблено, а сам чемпион, став окончательно чужим в России, не стал своим и среди чужих. Ему не доверяли оккупанты, он был “под колпаком”, его не выпускали за пределы контролируемой территории. Позже в свое оправдание Алехин будет писать: “Я играл в шахматы в Германии и в оккупированных странах потому, что это было моим единственным средством к существованию, а также ценой, которую я платил за свободу моей жены...”
После войны он не прожил и года. Расстройство здоровья усугублялось отказами сильнейших шахматистов играть в турнирах с его участием. И первым облегчением положения стало письмо советского шахматиста Михаила Ботвинника, предложившего определить дальнейшую судьбу шахматной короны. 23 марта 1946 года представитель Британской шахматной федерации в течение часа обсуждал условия проведения матча. Местом встречи избрали маленький португальский городок близ Лиссабона. Ночь волнений чемпион мира пережил, но жизненных сил на следующий день не хватило. Смерть настигла его в воскресенье, 24 марта, во время ужина в эшторильском отеле. Врачи поставили диагноз: сердечный приступ. (В последнее время Алехин много пил и курил, переживая ту ситуацию, в которой оказался после войны.)
В лиссабонском морге он пролежал около трех недель - не было денег на похороны. Наконец похороны оплатила португальская шахматная федерация. А через десять лет по настоянию жены - американки Грейс Уисхар - его прах перевезли в Париж и захоронили на кладбище Монпарнас.
Он умер на шахматном троне, только однажды на два года уступив место пятому чемпиону Максу Эйве.
Эдуард ПОПОВ
