| Роль армии как силовой структуры страны в политической жизни различных государств нельзя оценивать однозначно. О том, какие формы участия военных в политической жизни знает история, о военных диктатурах и тоталитарных режимах, опирающихся на армию и спецслужбы, рассказывает доктор исторических наук, главный научный сотрудник Института мировой экономики и международных отношений РАН Георгий МИРСКИЙ. |
Как де Голль генералов обманул
В принципе, ни одно правительство не может игнорировать военных, но это совершенно не равнозначно тому, чтобы допускать их до власти. Многие, говоря о европейских государствах, путают понятия “военная диктатура” и “тоталитарный” или “авторитарный” режим. В новейшей истории в западных странах военных диктатур не было, за исключением хунты “черных полковников” в Греции, которая продержалась недолго. В Европе давно установилось совершенно четкое правило: армия и силовые структуры выполняют свои конкретные функции, они отделены от политики. Безусловно, влияние на политику оказывает разведка, но это уже несколько иная сфера.
Следует также учитывать, что захват власти в стране военными еще не означает установления там военной диктатуры. Военная диктатура в строгом смысле слова - это прямая власть военных, когда все руководящие посты в государстве находятся в руках военных, а гражданские органы им подчиняются. Военная диктатура исключает какие бы то ни было демократические институты, такие, как парламент, выборы. Армия - вот единственный институт правления.
Спору нет, Европа демонстрировала несколько примеров прихода к власти военных с помощью переворотов, но к установлению военных диктатур это не привело.
Скажем, в Испании генерал Франко пришел к власти в результате военного мятежа и держал ее в своих руках 30 лет. Это был авторитарный, абсолютно недемократический, почти тоталитарный режим, но это вовсе не значит, что в Испании все это время была военная диктатура. То же можно сказать и о генерале Антонеску в Румынии, который захватил власть в результате переворота. Военные играли одно время большую роль в Венгрии, в Польше, в некоторых других европейских странах. Никаких поползновений установить военную диктатуру никогда не было ни в Италии, ни в Германии, ни в Англии, ни в одной другой европейской стране, за исключением Греции.
Пожалуй, самый любопытный пример участия военных в руководстве европейским государством в новейшей истории - это приход к власти де Голля во Франции. На тот момент в стране всерьез “запахло” военной диктатурой. Франция никак не могла подавить освободительное восстание в Алжире, притом что там была сосредоточена вся французская армия. И тогда генералы, решив, что все дело в слабости правительства, которое не слишком интенсивно, энергично и беспощадно ведет эту войну, задумали военный переворот в Париже. Планировалось, что переброшенные из Алжира парашютисты высадятся около Парижа, захватят власть.
Чтобы не допустить установления военной диктатуры, гражданские власти, общественные демократические силы обратились за помощью к уважаемому в армии человеку, отставному генералу де Голлю. Он стал премьерминистром, и французские генералы успокоились, решив, что раз уж де Голль приходит к власти, то Алжир он точно не отдаст. А де Голль потом всех обманул, и Алжир получил независимость.
Именно генерал де Голль установил довольно авторитарную форму правления, но западного типа. Никаких поползновений запретить какието партии у его правительства не было, все демократические институты действовали, как и прежде. Была установлена сильная президентская власть (примерно как сегодня в России), но не более того. И когда нужно было подавить мятеж, который подняли против него военные в Алжире, увидев, что он обвел их вокруг пальца, де Голль, надев генеральскую форму, произнес с экрана телевизора речь, обращенную к армии в Алжире, и та отказалась поддерживать своих генералов. Он победил без пролития крови.
Сегодня военная диктатура в полном смысле этого определения в демократических странах невозможна. Совершенно невероятно представить себе военный переворот в Соединенных Штатах Америки, даже мысль об этом покажется абсурдной. Армия там знает свое место. И это притом, что военная политика там очень важна и американцы вмешиваются в различные военные конфликты, посылают свои войска в разные страны, а интересы военно¬промышленного комплекса, самих военных учитываются государством.
Когда армия выходит из казарм?
В странах “третьего мира” ситуация в корне иная. В тропической Африке с 1948 года и до середины 80-х было совершено 56 удавшихся переворотов и 65 неудавшихся. Это только на одном континенте! За этот период 68 глав государств и правительств Африки были устранены насильственным путем, в том числе 20 из них были казнены. В 60-х - начале 70-х годов прошлого века многим казалось, что наступает эра, когда армия возьмет власть в свои руки в “третьем мире”. Можно сосчитать по пальцам страны, которым удалось избежать этой участи.
Вопервых, это Китай. С одной стороны, армия сыграла решающую роль в победе коммунизма в этой стране, и Мао Цзедун никогда не сомневался, что только так можно прийти к власти. Одно из самых знаменитых его изречений: “Власть приходит из дула винтовки”. Другое дело, что установленный им режим был не более военным, чем режим, который установил Ленин, а потом Сталин.
Никогда не было военных переворотов в Индии, чуть ли не единственной стране из бывших колоний, где удалось установить успешный демократический режим. Это очень важный момент, поскольку все остальные перевороты происходили в результате провала демократии. В Индии (но не в Пакистане, хотя изначально это была единая страна) англичанам удалось создать предпосылки для развития демократических институтов. Сначала у власти находилась достаточно сильная политическая партия ¬ Индийский национальный конгресс во главе с Неру, а затем его дочерью Индирой Ганди. Потом она потерпела поражение и ее сменила другая, - словом происходил обычный демократический процесс.
В остальных странах “третьего мира” после их освобождения ситуация складывалась иначе. 1960 год бы назван годом Африки, поскольку два десятка государств этого континента тогда получили независимость. В течение нескольких последующих лет освободилась вся Африка.
Метрополии, конечно же, хотели уйти, сохранив свое влияние. И для этого постарались оставить в бывших колониях такие политические режимы, с которыми впоследствии было бы легко сотрудничать. В большинстве стран были созданы демократические режимы. Все они, увы, провалились. Нет ни одного успешного примера торжества демократии в тропической Африке и на Ближнем Востоке. Почему? Видимо, потому, что демократия западного образца не соответствует традициям, обычаям, менталитету этих народов.
Сценарий провала западных демократий в “третьем мире” был примерно одинаков. Вопервых, придя к власти, местные политики раскулачивали белых землевладельцев, имевших крепкие, продуктивные хозяйства, и делили землю между малограмотными, совершенно неопытными, не имеющими никакого представления о современных методах ведения хозяйства соплеменниками. Понятно, что в результате такой реорганизации сельское хозяйство покатилось под гору.
Вовторых, новые режимы погубил трайбализм (от латинского tribus - племя, то есть культурнобытовая, культовая и общественнополитическая племенная обособленность). Дело в том, что формальная демократия, установленная в этих странах, работает по принципу: один человек ¬ один голос. Поскольку все страны “третьего мира” состоят из десятка, а то и сотни этнических общин, племен, самые многочисленные из них демократическим путем в результате выборов получали большинство голосов, формировали правительство. И тутто все и начиналось. Все высшие посты, все теплые местечки занимали представители данной этнической группы.
В стране начиналась совершенно беззастенчивая коррупция. Каждый чиновник, получивший теплое место в столице, первым делом по местным обычаям должен был облагодетельствовать все свое племя, деревню, округ. Пристроить каждого земляка, и если можно - в столице. Родственники и вовсе десятками жили в домах чиновников, естественно, за государственный счет. Один президент сказал, что независимость достигнута и народ теперь в состоянии обеспечить достойный уровень жизни своим правителям. Другой в одном восточноафриканском государстве устроил себе свадьбу, на которую пригласил 6 тысяч человек. Когда его спрашивали, не слишком ли это шикарно, он отвечал вопросом: а разве свадьба английской королевы обходится дешевле?
Понятно, что такое положение не устраивало никого, кроме самой верхушки. Остальные этнические группы и племена чувствовали себя обделенными. У них зрела такая мысль: раньше господствовали, скажем, англичане. Никто их не любил, но считали, что так уж устроена жизнь: белые наверху, черные внизу. Но почему теперь черный, такой же, как и я, но из другого племени, строит себе дворец из итальянского мрамора, почему все люди из его племени раскатывают на “мерседесах”, в то время как остальные прозябают в нищете?
Другие этнические группы начинали вести борьбу против правительства. Правительство ужесточало репрессии. Недовольные уходили в подполье, формировали вооруженные отряды, которые начинали борьбу. В ответ на это вводилось военное положение. Дело доходило до того, что было ясно: либо страна распадется на отдельные племена, этнические группы, либо коррупция съест все национальное богатство. И тогда оппозиционные политики начинали искать “скрепы”, какойто “обруч”, который бы удержал страну от распада и покончил с коррупцией.
И первая мысль, которая приходила в их головы, - спасение нужно искать у военных. Они чистые, они честные, армия многонациональна, потому что в ней служат все. И язык там, как правило, английский, французский либо португальский, поскольку иначе выходцы из разных племен просто не поймут друг друга. Считалось, что армия - образец национального слияния, единства, в ней нет трайбализма, военные не подвержены коррупции. В среде молодых офицеров¬патриотов, когда они видели, что происходит со страной, появлялась мысль, что необходимо действовать, нужно установить строгую, жесткую, честную, централизованную власть. Так что, как ни парадоксально, но в большинстве случаев диктатуры зарождались из самых чистых, самых светлых, самых патриотических побуждений.
В результате военные перевороты захватывали страны “третьего мира” как лесной пожар. В конце 60-х большинство стран в Африке управлялось военными. И это были действительно военные диктатуры. Приходя к власти, военные расправлялись с противниками, запрещали политические партии, разгоняли парламенты, во главе страны становился генерал, при нем какая-то хунта. Потом все эти диктатуры тоже провалились, но сначала они массово одерживали победу в одной стране за другой.
Судьба всех хунт заранее известна
Пример остальным подал в 1952 году египетский подполковник Гамаль Абдель Насер. Встав во главе организации “Свободные офицеры”, он произвел переворот, сверг монархию, выгнал из страны короля и установил власть во главе с Советом руководства революцией. Потом по этому образцу произошли перевороты во многих арабских странах.
Насер установил военный режим, но уже через два года, когда первоочередные задачи были решены (провели аграрную реформу, ликвидировали феодализм в его самой отсталой архаичной форме, добились ухода английских войск из зоны Суэцкого канала), было решено перейти к гражданской форме правления. Организовали выборы, и Насер, снявший военную форму, был избран президентом. Он создал политическую партию “Национальный союз”, которая потом стала “Арабским социалистическим союзом”, и постепенно установил очень жесткий, авторитарный режим с фактически однопартийной системой. Для видимости существовали дветри другие партии, но они не играли никакой роли в политической жизни. Однако это уже не был военный режим.
Следующий после смерти Насера президент Египта Анвар Садат тоже был офицером. Но тем не менее режим оставался гражданским. Руководители государства сменили военные мундиры на гражданские костюмы, проводили нормальную экономическую политику с привлечением гражданских специалистов, налаживали отношения с бизнесом и тому подобное. Таким образом, в Египте появилась стабильность. И даже убийство Садата исламскими экстремистами не изменило ситуацию. Страну возглавил его друг, бывший вице¬президент Хосни Мубарак. Он у власти уже 26 лет, каждые семь лет без проблем переизбирается на новый срок, но сейчас, говорят, готовит к власти сына. Правящая партия всегда получает подавляющее большинство голосов на выборах. В Египте военная диктатура переродилась в “нормальный” авторитарный режим.
В тропической же Африке ситуация складывалась иначе. Сначала вроде бы все шло по тому же сценарию. Молодые офицеры захватывали власть, создавали орган наподобие Совета руководства революцией, потом наступал момент, когда нужно было решать, когда можно устанавливать демократию. Ведь совершая переворот, они утверждали, что власть военных - это временное явление. Мол, мы только наведем порядок, покончим с коррупцией и другими позорными явлениями, а затем проведем выборы и все вернется к гражданскому правлению. Многие из них вообще обещали уйти из политики.
Но жизнь вносила свои коррективы. Прежде всего между самими офицерами начинались противоречия, в результате чего во многих странах происходили серии переворотов, когда одна офицерская группировка свергала и расстреливала другую.
Зачастую, придя к власти, эти офицеры незаметно для себя сами начинали перерождаться. Спустя короткое время эти спасители отечества уже строили себе дворцы, разъезжали в роскошных лимузинах, имели счета в иностранных банках. И люди начинали в них разочаровываться. Тогда хунту свергала другая военная клика, более молодая, которая обвиняла старших братьев в том, что они переродились. Так могло происходить несколько раз, пока наконец народ не убеждался, что военная диктатура - это не панацея. Понятно, что судьба подобных хунт была предрешена. Рано или поздно все они пали.
Любопытный пример - Сирия. Нынешний президент Башар Асад - мусульманиналавит, притом что страна суннитская. Алавиты - это особая мусульманская секта, которая во времена турецкого и французского господства была самой угнетенной и дискриминируемой кастой в обществе, они работали дворниками, домашней прислугой.
Когда Сирия после Второй мировой войны стала независимой, ей понадобилась армия со своим офицерским корпусом. Были открыты военные училища. Но ни один из уважающих себя суннитов не послал своих сыновей в них учиться. И кто же поступает в военные училища? Естественно, сыновья алавитов, сыновья дворников и прислуги. В 1963 году партия Баас (Партия арабского социалистического возрождения) осуществила в стране переворот при помощи армии и эти офицеры встали во главе государства.
Среди них был отец нынешнего президента Башара Асада - Хафез Асад, летчик, получивший образование в военно-воздушной академии под Москвой и назначенный при новом режиме главнокомандующим ВВС. Главой страны после Совета руководства революцией стал его близкий друг, вместе с которым он учился и совершал революцию. В один прекрасный день Хафез Асад сверг своего друга и посадил его на всю жизнь в одиночную камеру. Сам он стал хозяином страны и с тех пор до самой своей смерти 30 лет находился у власти.
Сейчас на этом посту его сын. Главная сила, на которую опирается этот режим, - гвардия, состоящая в основном из алавитов. В 1982 году сунниты предприняли попытку устроить восстание в городе Хама, но оно было жестоко подавлено: с помощью артиллерии был расстрелян весь город. С тех пор больше никаких поползновений со стороны суннитов захватить власть не было.
Особо стоит сказать о Латинской Америке. Там традиция каудильизма (каудильо по-испански - вождь) идет еще с XIX века. Еще в то время там происходило множество военных переворотов. Рекорд держала Боливия, где за полтораста лет существования республики было совершено свыше 150 военных переворотов. Иногда каждые несколько месяцев одна военная клика свергала другую. Ничего хорошего из этого, конечно, никогда не получалось.
Во второй половине XX века эти традиции несколько трансформировались. Приход к власти в Чили каудильо Пиночета был ответом на попытку социалистов во главе с Альенде установить левый режим. Фактически это был протест, вызов со стороны буржуазии, средних слоев и армии, офицерского корпуса, который боялся марксистской диктатуры. То же самое произошло в Бразилии в 1964 году, там произошел военный переворот, в результате которого к власти пришли генералы и один генерал сменял другого.
Никакого настоящего порядка эти генералы не навели, и в конце концов все они ушли с политической арены. В Аргентине до сих пор продолжается процесс над бывшими диктаторами за совершенные ими зверства.
Но даже эти военные диктатуры со временем трансформировались. Скажем, Пиночет установил поначалу типичную военную диктатуру, при которой не было места ни для парламента, ни для политических партий. Со стабилизацией экономической обстановки при помощи Америки, ростом уровня жизни населения, исчезновением угрозы со стороны марксистов, власть постепенно смягчалась.
Поначалу были сняты какието мелкие ограничения, потом власти решили создать политическую партию, дело дошло до парламентских выборов. Конечно, сначала они были не совсем справедливыми: Пиночет подключил “административный ресурс” и победила его партия.
Потом появилась и другая партия, начала поднимать голову интеллигенция, молодежь. Кончилось тем, что Пиночет стал просто гражданским президентом и в конце концов разрешил свободные выборы, на которых проиграл. Он ушел в отставку, в дальнейшем его привлекли к суду. Пришли к власти те, кого он когдато уничтожал: его врагисоциалисты. Жизнь взяла свое, и это судьба всех подобных хунт.
Современные диктатуры
Говоря о военных диктатурах, нельзя обойти стороной Ирак. В 1958 году военные во главе с полковниками Касемом и Арефом осуществили переворот в этой стране. Молодого короля со всей его семьей, детьми и родителями, расстреляли из пулемета прямо на ступенях дворца. Касем и Ареф установили военную власть, потом провозгласили революцию, после чего поссорились.
И вот тутто Касем сделал ошибку: не убил своего бывшего товарища, а лишь выгнал его. В 1963 году партии Баас удалось договориться с частью вооруженных сил, они совершили переворот в Багдаде и захватили здание военного министерства, куда бежал Касем. Военный диктатор отстреливался из автомата, сидя в подвале. Когда патроны кончились, он вышел. Его бывший друг Ареф судил его и расстрелял в тот же день.
Ареф стал новым военным диктатором, потом он погиб в авиакатастрофе. А в 1967 году военные, участвовавшие в первом перевороте, взяли реванш. Затем произошел еще один переворот, в результате которого военные были отстранены от власти, а президентом стал Бакр. Самым энергичным человеком в его окружении был шеф госбезопасности Саддам Хусейн. Пользуясь своим положением, Хусейн методично, постепенно, как паук, который плетет паутину, в течение 12 лет устранял всех возможных соперников. И когда он стал по¬настоящему сильным человеком, он выгнал Бакра. Его он, правда, не расстрелял. Зато расстрелял всех остальных, почти все руководство партии. И стал единоличным диктатором.
Это не была военная диктатура, это была диктатура партии Баас. Настоящая тоталитарная власть с жесточайшей полицейской слежкой за всеми, с промыванием мозгов населению, с невероятным культом личности, террором. Хусейн пришел к власти, опираясь на спецслужбы, на знаменитый арабский мухабарат - любой араб содрогнется, услышав это слово. Это то, что по¬русски силовые структуры: разведка, контрразведка, полиция.
Что касается военных диктатур, то сегодня, кроме Бирмы, больше нигде в мире их нет. В свое время в Бирме была установлена революционно-демократическая власть социалистической ориентации. Разорили всех богачей, у власти находился генерал Не Вин. Но кончилось все плохо: военные левой ориентации довели страну до ручки.
В результате Не Вина смахнули другие военные, его же собственные генералы, уже без всякой социалистической ориентации, чистой воды националисты. Через несколько лет они решили, что нужно перед лицом всего мира устроить демократию, провести выборы. В первом туре этих выборов генералы с треском проиграли. Тогда они, не долго думая, посадили лидера претендующей на победу партии, дочь героя освободительной войны Аун Сан Су Чи в тюрьму и результаты выборов попросту отменили. Когда протестующий народ вышел на улицы, была устроена настоящая расправа. Несколько тысяч людей было убито в центре столицы.
С того времени в Бирме у власти остаются военные. Никто пока не в силах ей противостоять. Совсем недавно, в октябре 2007 года, там взбунтовались монахи. Но что сделает монах против армии? Конечно, ничего. Их восстание подавили.
Перед военной хунтой Бирмы стояла дилемма: как удержать власть? Первый путь: трансформироваться в гражданский режим, создать достаточно сильную политическую партию, чтобы она победила на выборах (при этом, конечно, можно и подчистить результаты) - то, что было сделано в Египте. Но этот вариант очень рискованный, потому что для этого нужно иметь опору не только в армии, но и среди населения, нужно иметь базу для создания политической партии, нужно иметь средства массовой информации, внешнюю поддержку.
Мубарак все это сумел сделать. А вот у бирманских генералов ничего этого нет. Потомуто они и вынуждены были отменить результаты выборов, когда победила другая партия, поскольку не сумели манипулировать выборами. И тут пришлось применить другую логику: давить и не пущать. Дашь народу палец - он всю руку оттяпает. Поэтому, чтобы народ не распоясался, его держат в смертельном ужасе. То, как бирманские правители расправились с монахами, иначе как кощунством не назовешь: одних разогнали, других расстреляли, монастыри разгромили.
Но рано или поздно всему приходит конец, и любой военный режим рано или поздно обязательно терпит фиаско, поскольку не держится ни на какой идеологии. Если народ его и поддерживает, то лишь для того, чтобы прекратился всеобщий беспорядок, чтобы было покончено с коррупцией, бандитизмом. Если военный режим это сделает, ему все в ножки поклонятся. Но если военные и этого не могут сделать, тогда у них не остается никаких козырей.
Записала Богдана ЛАГУТИНА
