| Заметки обозревателя |
Институт экономики переходного периода, Центр экономических и политических исследований, Международный фонд экономических и социальных проблем, Центр политических технологий, Институт национальной модели экономики, Центр аналитической информации по политической конъюнктуре, Центр социальных стратегических исследований, Институт гуманитарнополитических исследований, Центр прикладных политических исследований, Международный фонд социальноэкономических и политологических исследований, Независимый институт социальных и национальных проблем…
Поверьте, это лишь небольшая часть многочисленных научных организаций и учреждений, действующих в России. Отличить их друг от друга непосвященному не под силу. Но не дай Бог высказать подобные сомнения какому-нибудь новоявленному профессору или академику, грызущему гранит науки в стенах этих храмов мысли - тут же загрызут тебя самого, доказывая острую необходимость и важность своих изысканий. Вот только, судя по реальным результатам экономического развития страны, увы, нельзя сказать, что эти исследования внесли весомый вклад в продвижение общества к светлому будущему. А все потому, что многочисленные институты, центры, фонды создаются у нас под конкретных людей, как правило, отставных политиков, которые давным-давно отошли от практической работы, но по инерции продолжают давать свои бесценные советы.
Скажем, что такое Институт экономических проблем переходного периода? И вообще, что такое переходный период, когда он начался и закончился? А все просто: создал его Егор Гайдар, по всей видимости, для анализа собственных экспериментов, которые он в свое время ставил на россиянах. Сидят теперь ученые и выясняют: что ж мы такого натворили своими реформами?
Впечатляет и кадровый состав таких учреждений. Под руководством бывшего госсекретаря России Геннадия Бурбулиса в Гуманитарном и политологическом центре “Стратегия” трудятся аж десять штатных сотрудников. У другого соратника Бориса Ельцина, Георгия Сатарова, в Центре прикладных политических исследований ИНДЕМ подчиненных побольше - целых двенадцать. А вот Независимый институт социальноисторических проблем подотстал - здесь всего три сотрудника. Зато все они “независимые”!
Может, в этих и подобных учреждениях берут не числом, а умением? Однако и о конкретных научных разработках, которые бы продвинули экономику страны, обеспечили бы прорыв в той или иной отрасли, чтото не слышно. Не случайно Владимир Путин в ноябре прошлого года на заседании Совета по науке, технологиям и образованию сказал: “Будущее фундаментальной науки прямо зависит от ее способности обеспечить инновационный рост в стране, а значит, от эффективной интеграции науки с производством и профессиональным образованием… Эти три составляющие, к сожалению, все еще идут по разным дорогам, развиваясь в отрыве друг от друга”. Слова эти были обращены к представителям крупных научных центров, Российской академии наук РФ. Если уж в официальной науке так обстоит дело, то что уж говорить о, так сказать, частной.
Нет, все же отдача от многочисленных институтов есть. Например, многие с удовольствием слушают рассуждения таких ученых в политических телепрограммах, на страницах газет и журналов. Смело, интересно, дальновидно! Какие разнообразные прогнозы о том, каким будет путь России в ближайшей и отдаленной перспективе, услышали мы из уст аналитиков и социологов, когда были подведены итоги выборов главы государства. Предвещали много всякого - от небывалого расцвета до полного провала. А какая была необходимость выступать оракулами, если Дмитрий Медведев задолго до дня голосования говорил о преемственности своей политики и курса Владимира Путина?
До недавнего времени и в системе МВД России была некоторая неразбериха с учебными и научными учреждениями. Как и по всей стране, где бывшие ПТУ стали именоваться если уж не академиями, то, на худой конец, университетами, в разнообразии милицейских институтов и школ можно было запутаться. С начала нынешнего года структура ведомственной науки оптимизирована, можно надеяться, что каждое заведение теперь станет заниматься своим делом в нужном объеме.
Однако определенные проблемы в отношениях науки и жизни есть и здесь. Наши ученые подчас сетуют, что в подразделениях недостаточно активно внедряются их разработки, практики в свою очередь упрекают тех за отрыв от реальных потребностей органов внутренних дел. А зачастую сотрудники просто не знают, как воспользоваться имеющимися научными результатами, где их взять. Бывает, что направляемые МВД России научные публикации в территориальные органы внутренних дел не попадают, пополняя личные библиотеки руководителей, да и то только потому, что умная книжка на полке вроде бы свидетельствует об образованности хозяина кабинета.
Научные исследования нередко бывают настолько далекими от практики, что об их использовании в работе вообще не может быть речи. Причина здесь, помимо прочего, в том, что некоторые профессора ни дня не работали “на земле”, не знают, как конкретно строится служба, какие проблемы испытывают милиционеры.
Знал я когдато девушку Катю, трудилась она машинисткой в одном из подразделений ГУВД Москвы. Поступила в милицейский вуз, после диплома осталась в адъюнктуре, защитила диссертацию, стала преподавателем. Девчушка, бесспорно, умница и красавица, теперь уже и не Катюша вовсе, а Екатерина Сергеевна. Но, кроме теории, своих учеников она ничему научить не может. Опыта¬то реального ¬ ноль. Бывает и так: будущих офицеров учит бывший практический работник, лично участвовавший в раскрытии громких преступлений. Только участвовал¬то он то ли в расследовании ограбления Патриаршей ризницы, то ли в поиске членов “Черной кошки”.
Мы живем в XXI веке. Без современных технологий, достижений науки сегодня не обойтись, в том числе и в сфере обеспечения правопорядка. Важно только, чтобы в нашем сугубо практическом ведомстве исследования ученых имели такой же практический, прикладной характер, чтобы их рекомендации скорее брались на вооружение теми, кто непосредственно стоит на охране закона и безопасности страны.
Андрей ШАБАРШОВ
