| Мало кто знает, что в Можайске, помимо женской колонии, где отбывают наказание взрослые, поблизости располагается воспитательное учреждение для несовершеннолетних преступников. |
Преступление и наказание
Мало кто знает, что в Можайске, помимо женской колонии, где отбывают наказание взрослые, поблизости располагается воспитательное учреждение для несовершеннолетних преступников. Вот такое горестное соседство: женщины и мальчишки, которых государство вынуждено изолировать от общества. “Неблагополучные” взрослые, “неблагополучные” представители подрастающего поколения...
За моей спиной в салоне автобуса около двух десятков подростков с репутацией “трудных”. Теперь принято о таких говорить как о детях, входящих в группу риска. От них можно ожидать поступков, противоречащих не только морали, но и закону. Большинству из них попросту не повезло с родителями, оказавшимися плохими воспитателями.
Этот, мягко говоря, “пробел” пытаются восполнить чужие люди, находящиеся на государственной службе. Арсенал средств весьма обширен: от воспитательной профилактической беседы до демонстрации последствий асоциального поведения и криминальных деяний экскурсий в центры временного содержания несовершеннолетних преступников, изоляторы временного содержания, детские колонии и прочие учреждения. Своеобразный кнут, который в народной педагогике всегда считался непременным спутником сладкого пряника, выдаваемого за благовидные поступки.
Ничуть не оспариваю полезности подобного сочетания. Но всегда ли мы соблюдаем дозировку вкусного и горького? Всегда ли логичен выбор воспитательных средств?
Сегодня расхожий во времена СССР лозунг “Все лучшее детям!” сменился громким набатом по поводу неблагополучного подрастающего поколения. Стала доступной статистика относительно юных бродяг, беспризорников и малолеток, изолированных от своих гореродителей и вынужденных жить в сиротских домах. Открылись для утоления обывательского любопытства учреждения “закрытого типа”. В последнее время там многое изменилось.
...Инструктаж относительно поведения на территории колонии обязателен для всех “экскурсантов”: курить запрещается, от группы не отходить, в бесконтрольный контакт с осужденными не вступать, мобильные телефоны, колющережущие и прочие опасные предметы с собой не проносить.
Это режимное учреждение, где находятся преступники, осужденные по различным статьям, в том числе за убийство и изнасилование, напомнила заместитель начальника колонии.
Прибывшие из Москвы экскурсанты, минуту назад втоптавшие в придорожную травку сигаретные “бычки”, заметно попритихли. Еще через несколько минут за ними закрылись тяжелые ворота “детской зоны”.
Как только свирепый сторожевой пес, двойные ворота и вышка наблюдения остались за спиной, юные москвичи заметно оживились.
Ну и что здесь такого страшного? с ноткой разочарования вопрошает одна из девиц.
На оздоровительный лагерь похоже! восторженно соглашается сверстник.
Действительно, просторная территория режимного учреждения душевной робости не вызывает: много деревьев, аллейка с портретами русских воинов и военачальников, добротные здания с пластиковыми окнами без решеток. Внутреннее убранство помещений напоминает спальные корпуса, где в огромной комнате стояли ряды кроватей. Помнится, воспитатели нас, пионеров, заставляли их застилать аккуратно, сменную обувь ставить на определенное место, а из тумбочек требовали убрать все, кроме умывальных и письменных принадлежностей. Самовольный выход за территорию карался исключением из лагеря, в столовую, на “линейки” и прочие мероприятия шли строем. Вся жизнь по строгому расписанию.
Ага, вот тоже “местных” строем ведут. От пионеров отличаются не очень привлекательного вида формой и стрижкой “под нулевку”. Ну, и тем, что девочекподружек среди них нет. Если и ждет какая на воле, то свидание с ней не положено. Приезд и размещение в гостевой комнате на территории колонии разрешены только родителям и женам. При условии, что осужденный не проштрафился: примерно себя вел, не пропускал школьных занятий, не получал двоек, не отлынивал от работы, выполнял все указания воспитателей. В некоторых колониях практикуется нечто подобное “самоуправлению”: осужденные беспрекословно должны повиноваться старшему, признанному в коллективе авторитетом. В этой колонии контроль и надзор осуществляют сами взрослые, назначая помощников из числа наиболее примерных и толковых пацанов. Подобный стиль управления признан наиболее эффективным: на протяжении многих лет не фиксировалось фактов дедовщины, не было суицидов и побегов. Из карательных мер за непослушание, помимо упомянутого запрета на свидание, есть более неприятная временная изоляция от отряда с отсидкой в “одиночке”. Сюда для индивидуальных занятий приходят учителя, психолог, воспитатели и врач. Самое “легкое” и распространенное наказание лишение... сладкого. В пионерском лагере так не поступали, а вот дома запросто.
Юные экскурсанты уже не испытывают никакой робости и подавленности. Да и чем их собирались напугать? Диким мордобоем осужденных? Обшарпанными стенами “камер” и рабским трудом сродни неграм на сахарной плантации? Крепко сбитые фигуры юных преступников, одетых невзрачно, но тепло, свидетельствовали о хорошем питании и нормированном отдыхе, отпущенном для сна. А в столовой один из юнцов аж присвистнул:
Ничего себе кормежка! Нас в интернате так не кормят!
Он имел в виду, что не кормят так разнообразно. О том, что перечисленное в меню не расходится с фактической подачей на стол, свидетельствовали собираемые со столов апельсиновые корки. По крайней мере обещанные апельсины действительно вошли в обеденный рацион.
Не увидели московские юные визитеры ничего страшного. Да и не могли увидеть. За соблюдением прав осужденных строго следят многочисленные инспекторы. А что касается моральнопсихологических нюансов лишения права на свободное передвижение, так это нужно испытать на себе, чтобы почувствовать замкнутость зоны.
Да и администрация колонии ставит перед собой другие задачи: показать оступившимся пацанам светлые стороны жизни возможность получить профессию, аттестат о среднем образовании, убедиться в выгодности законопослушания.
А гостей привезли в надежде испугать их тьмой. Разные задачи, не правда ли?
...Первое, что сделали экскурсанты, когда вышли за территорию колонии, бросились в автобус за оставленными в нем сигаретами. Закурили дружно. Не от пережитого шока от радости за возможность сделать то, чего им хочется в эту минуту.
Нет, сюда, конечно, попасть не хочется слишком уж однообразно... Да я и не собираюсь попадаться. Просто им не повезло, изрекла одна из девиц.
Именно к ней, не желавшей отправляться на “экскурсию”, относились слова одной из сотрудниц московского интерната: “Этой обязательно ехать!”
Судя по всему, девица своим поведением допекла всех, за что и попала в список лиц, нуждающихся в “устрашении”.
Так, наверное, особо трудновоспитуемых не пугать, а наказывать нужно? Изолировать от общества на какоето время пусть не в колонии, а в какомнибудь другом спецучреждении. Пусть на неделькудругую сменят вольный “прикид” на малопривлекательную робу, походят строем в туалет и на прогулку, погорюют по поводу отсутствия дискотеки и прочих тусовок. А по соседству поселить родителей, для которых водка слаще детской любви.
Только вот никак не дается нам искусство дозировки кнута и пряника. То преисполнены гуманизма и ограничиваемся условным сроком наказания для малолетнего преступника, то ставим на учет за школьную драку с одноклассницей и везем на “страшную” экскурсию. На радость ученикам, которым в это время нужно бы сидеть за школьной партой. Сытно кормим несовершеннолетних осужденных и утверждаем МРОТ, которого не то что на апельсины на молоко и хлеб для домашнего ребенка не хватит. Определяем санитарные нормы для проживания воспитанников в интернате или кадетском корпусе, а семьи, где на каждого члена приходится куда меньше шести квадратов площади, обрекаем на долгое ожидание в очереди на жилье. Или объявляем очередную “Неделю Добра”, дабы оказать благотворительную помощь детямсиротам и малоимущим семьям. Только ведь душа человеческая не пункт приема макулатуры или металлолома в определенное время: она нуждается в милосердии и участии постоянно.
А вот добры ли мы на самом деле или чаще кажемся таковыми? Много ли сострадания в том, что демонстрируем “плохишам” увенчанные проволокой стены детской зоны и ее бритоголовых узников? И как должны относиться последние к такому “контингенту” с воли? Как к своей смене?.. Для меня ответом на этот вопрос послужил короткий диалог, состоявшийся в колонистской столовой.
А вы откуда приехали?
Мы из группы риска!
...Какими же “добрыми” должны быть взрослые, внушившие девочке, что ее место жительства Неблагополучие?
Елена НОВГОРОДЦЕВА
Фото Александра Юршина
Московская обл.
