Актуальные темы: 
Архив номеров "Щит и меч" 2010-2011 год

СПЕЦНАЗ В БЕЛЫХ ХАЛАТАХ

Экстремальная ситуация
Их лица время от времени можно увидеть на экранах всех отечественных телеканалов. Уставшие, осунувшиеся, потерявшие счет бессонным ночам врачи аэромобильного госпиталя Центроспас МЧС России вместе со спасателями борются за жизни людей, оказавшихся в эпицентре природных катастроф или человеческих войн. И чем неспокойнее на нашей планете, тем чаще видим мы на телеэкранах этих людей. Среди крови, среди разрухи, среди неподъемного человеческого горя они работают сутки напролет,  и  “производительность” их труда исчисляется сотнями, тысячами вырванных из объятий смерти людей.
Югославия, Чечня, Ингушетия, Иран, Пакистан, Китай, Южная Осетия, Индонезия и, конечно же, Гаити ¬ вот далеко не полный список мест на земле, где разворачивался аэромобильный госпиталь МЧС.
И в настоящее время врачи госпиталя на боевом дежурстве: оказывают помощь пострадавшим от землетрясения в Чили. О “спецназе в белых халатах”, о людях самой мирной профессии на земле, работающих в самых немирных ее точках, наш сегодняшний рассказ.
ГОСПИТАЛЬ ГРУЗЯТ… КАМАЗАМИ
Знаете ли вы, что такое аэромобильный госпиталь Центроспас МЧС России? Наверняка многие ответят, что это группа высококвалифицированных врачей-специалистов, готовых в каждый момент вылететь в любую точку земного шара для оказания помощи пострадавшим людям. Верно, но лишь отчасти.
Аэромобильный госпиталь - это как минимум два КамАЗа с оборудованием. Кроме коробок и ящиков на специальных платформах уложены 160-килограммовые тюки. В них  палатки, а также реанимационное и операционное оборудование, растворы и лекарства. В случае необходимости КамАЗы загружаются в Ил­76, который всегда находится на аэродроме МЧС России, и он вылетает в любую точку земли.
 Но есть и другой способ транспортировки. Все содержимое КамАЗов может быть десантировано с воздуха. Вслед за тюками с парашютами прыгают врачи, медсестры, специалисты инженерных служб, прошедшие соответствующую подготовку.
С помощью специальных насосов и генераторов палатки надувают, фиксируют, к ним в зависимости от погодных условий подключают обогреватели или кондиционеры. На надувание  одной палатки уходит в среднем 7 минут. Причем каждый брезентовый дом оборудуется для конкретных целей: операционная, перевязочная, реанимационная и приемное отделение. Ставят их, как правило, крестом, чтобы можно было переходить из одного помещения в другое. Впрочем, госпиталь -  как конструктор: в зависимости от ситуации можно увеличивать количество палаток, расставлять их любым удобным способом.
Когда проходили совместные с силами НАТО учения в Северном Ледовитом океане на архипелаге Шпицберген, Центроспас МЧС России продемонстрировал коллегам возможности аэромобильного госпиталя. Через 45 минут после того, как груз был доставлен на землю, во льдах, в снегах клиника начала работать. Пока западные спецы не увидели это своими глазами, они утверждали, что такого быть не может. Потому что такого не может быть никогда.
Не меньше  удивили  наши  врачи и коллег из других стран на Гаити. Когда  российские хирурги в самом центре разрушенного города при тропической жаре начали оперировать с соблюдением всех медицинских требований: в соответствующем белье, с применением необходимых антисептических средств, а также кварцевых ламп, создающих стерильный воздух в операционной, - они были потрясены.
Где бы ни раскинулся аэромобильный госпиталь, на войне ли, посреди ли грязи и разрухи, он становится оазисом чистоты. Те же израильтяне просто ставят на траву операционный стол, натягивают над ним тент и работают.
Очень тяжелая ситуация была в Индонезии, куда борты МЧС отправились спасать и лечить людей, пострадавших в результате землетрясения. Госпиталь разместили на футбольном поле, после чего прошел тропический ливень: вода, не останавливаясь, лила в течение суток. Поле превратилось в болото с черной грязью. Чтобы сохранить чистоту внутри палаток, перед каждой из них ставили по два тазика с водой, в которых врачи, прежде чем войти внутрь, мыли ноги.
Оборудование, стоящее на балансе, закупается в самых разных странах. Конечно, много российского, но в этом вопросе основываться лишь на принципе поддержки отечественного производителя невозможно. Главные требования - надежность и минимальный объем. Самый удобный и современный операционный стол не попадет на борт, если он весит 200 килограммов.
После выполнения каждой миссии по возвращении в Россию на базе в Жуковском все палатки вновь надувают, моют, обрабатывают санитарно­гигиеническими средствами, если надо, ремонтируют, после чего складывают и упаковывают до следующего вылета.
Аэромобильный госпиталь рассчитан на автономную работу в течение 10 суток. На это время должно хватить лекарств, перевязочного материала, гипса - всего того, что необходимо для оказания врачебной помощи. Кроме того, клиника путешествует со своей водой, едой и кухней. Сухие пайки, крупы, макаронные изделия, тушенка - таков рацион врачей. В штате есть повара, водители, техники, обеспечивающие быт спасателей в белых халатах. Точнее, в зеленых хирургических костюмах.
Летающая клиника - структура живая, находящаяся в постоянном развитии. В настоящее время ее специалистами разработано новое направление в медицине катастроф: созданы модули для транспортировки тяжелобольных. Они представляют собой объединенные в одну структуру четыре специализированные койки, в которые вмонтированы и наркозная дыхательная аппаратура, и мониторы, словом, все, что необходимо для поддержания жизни. Эти модули на колесах очень подвижны, что позволяет завезти и поставить их в любой вертолет или самолет.
Они уже использовались для транспортировки пострадавших в крупных трагедиях последнего времени ¬ при пожаре в Перми, подрыве Невского экспресса,  терактах в Ингушетии, Чечне…
Реаниматологи госпиталя МЧС регулярно вылетают за нашими гражданами, которые попали в беду за рубежом. Так было в случае с российскими туристами, ставшими жертвами автокатастроф в Египте, Турции, Вьетнаме, Израиле. Медики оценивали состояние больных, если нужно, стабилизировали его, памятуя о главной врачебной заповеди “не навреди”, и потом перевозили их в Москву.
ПОНАЧАЛУ СПАСАЛИ СПАСАТЕЛЕЙ
Все началось в 1988 году. Тогда, после разрушительного землетрясения в Спитаке, потребовалась структура, готовая в случае необходимости ежесекундно вылететь в любую точку страны, а как оказалось впоследствии, и земли для проведения спасательных работ. Министерства по чрезвычайным ситуациям в ту пору еще не существовало, был лишь Комитет оказания помощи ГО и ЧС, возглавляемый Сергеем Шойгу. Вот в его структуре и был создан спасательный отряд немедленного реагирования, базировавшийся в Жуковском, заложивший основу Центроспаса. При нем сформировали небольшое медицинское подразделение: с каждой спасательной группой дежурил врач, в обязанности которого вменялось оказание помощи самим спасателям, а вовсе не тем, кого они спасали. Конечно, без работы медики не сидели: то кому-нибудь из спасателей придавило ногу, то кто­то поранился осколком... Но, естественно, когда из¬под завалов доставали пострадавших, врачи оказывали помощь и им. И очень скоро стало понятно, что один медик не в состоянии справиться с таким объемом работ. Так был создан госпитальный отдел Центроспаса, в который кроме врачей скорой помощи и реаниматологов вошли и хирурги, и нейрохирурги, и травматологи, и терапевты, и педиатры, и даже врачи функциональной диагностики.
Сегодня аэромобильный госпиталь Центроспас - уникальное, не имеющее аналогов в мире медицинское подразделение. Похожая структура существует в Министерстве здравоохранения, она называется “Медицина Катастроф - Защита”. У них почти такие же палатки, оборудование, но нет главного преимущества - авиатранспорта, в который можно было бы этот госпиталь загрузить. У МЧС же своя авиабаза, свой аэродром, что и определяет название его госпиталя - аэромобильный.
Впрочем, когда случается беда, медики из Минздрава всегда готовы прийти на помощь своим коллегам из МЧС. И если нужно усилить летающую клинику специалистами, дважды просить никого не приходится.
Аэромобильный госпиталь имеет костяк постоянно работающих специалистов, как медиков, так и приданных сил - инженеров, поваров, водителей. Однако большинство врачей  - совместители, которые постоянно трудятся в каких­либо столичных клиниках, а в случае необходимости вылетают в командировки вместе с госпиталем. Это и понятно: держать в постоянном резерве огромный штат медиков высочайшей квалификации было бы нецелесообразно, ведь трагедии, по счастью, не происходят регулярно, и порой госпиталь стоит на “запасном аэродроме” не один месяц.
Среди совместителей ведущие специалисты отечественной медицины, в числе которых и профессор, заведующий кафедрой МГУ травматолог Вадим Добров, и большой коллектив врачей из детской больницы № 9 (ожоговые, хирурги, травматологи, нейрохирурги), и сотрудники Московской медицинской академии. Практически с момента создания “спецназа в белых халатах” вылетает в горячие точки и эпицентры природных катаклизмов врач, хирург высшей категории, заведующий операционным отделением НИИ скорой помощи  имени Склифосовского Шамиль Байрамов.
“Для меня работа со спасателями началась в 1995 году, - рассказывает Шамиль Амирович. - Я был на дежурстве, когда пришло сообщение о захвате боевиками больницы в Буденновске. Вся наша дежурная смена немедленно вылетела к месту событий. Тогда еще в составе структуры “Медицина Катастроф - Защита”. Потом в течение долгого времени мы с товарищами дежурили на телефоне, ждали вызовов. В 99¬м в институте бросили клич: кто хочет ехать в Югославию? Так я начал работать с Центроспасом. Нас командировали на месяц, и мы расположились госпиталем под городом Ниш, фактически в эпицентре натовских бомбардировок. Именно в Нише были сконцентрированы промышленные предприятия региона, и силы альянса хотели их вывести из строя. Но именно там же, по понятным причинам, и было наибольшее число нуждающихся во врачебной помощи людей. Мы сообщали американцам о месторасположении госпиталя с тем, чтобы они уменьшили бомбардировки. Клиника нарочно была очень ярко освещена, чтобы ее было видно с неба. Но в условиях современной войны, когда выпускать ракеты можно с расстояния в несколько десятков и даже сотен километров, самое яркое пятно света могло и не спасти. Так что работали мы, конечно, буквально под смертью. К счастью, попаданий в госпиталь не было. Самый ближний разрыв случился в полутора километрах от нас - взорвали бензоколонку. В 2000-м в составе госпиталя месяц находился в Грозном. В 2001-м - в Ингушетии. Потом были землетрясения в Иране, Пакистане. На 2008 год пришлось сразу два вылета: сначала в Китай, потом в Осетию. Только в 2009 году госпиталь целиком нигде не разворачивался, правда, на неделю летали в Индонезию, но меня из института не отпустили”.
Конечно, врачи, находясь в эпицентре то военных действий, то природных или техногенных катастроф, и сами порой рискуют жизнью и здоровьем. Во время чеченской войны госпиталь не раз оказывался на линии огня. В Грозном база МЧС, расположенная в самом центре города, обстреливалась каждую ночь. Причем боевики не ставили своей целью уничтожить врачей, просто у них такая тактика ведения военных действий - обстреливать территорию противника. Врачи, по счастью, избежали ранений, а спасатели страдали. Хотя они всегда обозначают свое присутствие. Над лагерем развивается голубой флаг МЧС, а над госпитальными палатками - красные кресты, да и вся техника спасателей покрашена в белый цвет, а не в привычный защитный: чтобы сразу было видно, что не военные. Но пуля, как известно, дура, и своих жертв не выбирает. Известно, что во время бесланской трагедии погибли двое сотрудников Центроспаса. Они ни с кем не воевали. Они просто пытались вынести тела погибших.
Правда, однажды боевики атаковали именно госпиталь. Это случилось в Гудермесе, где была развернута мобильная клиника оказания помощи детям. Возможно, преступникам потребовались медикаменты или наркотики, а может статься, они хотели взять в заложники работавших там врачей. Когда стало ясно, что боевики вот­вот ворвутся внутрь, медикам раздали оружие. По счастью, вступать в бой людям самой мирной профессии на земле не пришлось. Подоспевшими силами спецназа атака была отбита.
Везде, где бы ни работал “спецназ в белых халатах”, медики, как и заведено испокон веков, соблюдали нейтралитет и оказывали помощь всем в ней нуждающимся, не спрашивая: “Ты за белых или за красных?”  В Грозном за жизнь боевиков боролись так же, как и за жизни солдат и милиционеров, а в Осетии лечили и русских, и осетин, и грузинских военнослужащих. И почти везде местные жители понимали, что врачи прилетели не поддерживать ту или иную сторону, а оказывать помощь всем.
ГРАДУСНИКИ ВЗРЫВАЛИСЬ,
А ВРАЧИ РАБОТАЛИ

Когда просматриваешь фотографии, сделанные врачами на Гаити, они поражают своим сюрреализмом. Буйство тропической зелени будто бы нарочно подчеркивает, оттеняет масштабы трагедии. А за кадрами проведения хирургических операций (слабонервным смотреть не рекомендуется) или очереди из окровавленных, покалеченных, рыдающих пациентов следуют снимки диковинных жуков и невиданной красоты цветов. И все это в одно время, в одном месте. Словно на острове сошлись рай и ад.
“Перелет на Гаити продолжался сутки, - вспоминает Шамиль Байрамов. - Вылетев из Москвы, мы повернули на Север, обогнули всю Западную Европу и сели на натовской военной базе в Исландии. В течение двух часов, что длилась дозаправка, нас не выпускали из самолета. Следующая остановка - на острове Ньюфаундленд в Канаде, где нам разрешили выйти. Через 4 часа после взлета мы сели в Доминикане, а еще через час выдвинулись уже в Порт­о­Пренс. В общей сложности в воздухе мы находились 18 часов.
Прилетели ночью, когда все спасательные работы запрещены из-за бесчинств мародеров и угрозы для жизни персонала. Этот город и в мирное-то время не был хорошо освещен, а после землетрясения здесь воцарилась полная темень. А кругом развалины, по которым снует вооруженное до зубов местное население. До рассвета мы просидели около самолета, с первыми лучами солнца разгрузились и, выбрав место, стали лагерем. Через два часа госпиталь начал работать.
Конечно, пришлось очень тяжело. Тяжело физически. Первые трое суток мы вообще не спали. Прием больных, операции. Поток пострадавших был просто огромным, потому что в городе до этого не действовало ни одного квалифицированного медицинского стационара. В общей сложности за 12 дней работы госпиталя через него прошло 1800 человек. Хирургами сделано около 700 операций.
И все это в условиях невыносимой тропической жары, от которой не спасали ни вентиляторы, ни кондиционер. После того как у нас лопнули оставленные в палатке два градусника для измерения температуры тела, мы стали держать оставшиеся в холодильнике либо в охлаждающем растворе.
Жара наложила свой страшный отпечаток на происшедшую в Гаити трагедию. Предать земле тысячи тел погибших было просто невозможно. Чтобы избежать эпидемического взрыва, трупы складывали в огромные кучи, накрывали автомобильными покрышками, поливали бензином и поджигали…
Поведение местного населения, не привыкшего работать и добывающего себе пропитание и одежду в очереди за гуманитарной помощью, после трагедии не изменилось. И зачастую после того, как мы оказывали помощь ребенку, его мать осыпала нас проклятиями за то, что мы не отдали ей запасы воды. К сожалению, они убеждены, что белые люди обязаны предоставить им все: еду, воду. Такая вот иждивенческая позиция... Поначалу ты просто работаешь, в крови адреналин, спасаешь, лечишь, но спустя несколько дней понимаешь, что получаешь в ответ, и приходит психологическая усталость. Это случается, когда основной наплыв проходит и начинается “диспансеризация”. Так мы называем поток людей, обращающихся к нам со старыми болячками. Подобное происходит везде: люди, узнав, что есть место, где бесплатно оказывают медицинские услуги, стараются не упустить случая и излечиться от застарелого радикулита или язвы желудка. После начала “диспансеризации” мы готовимся сворачивать госпиталь. Все-таки он рассчитан на оказание экстренной помощи, на производство трудных операций в полевых условиях, и для ежегодного профилактического осмотра населения это слишком дорогая “поликлиника”.
Кстати, сразу после нашего прилета на Гаити к нам приехали сотрудники МВД России, которые несут службу в составе миротворческой миссии ООН. Ребята очень помогли нам в решении бытовых вопросов. Подсказали, где можно заправиться керосином и дизельным топливом, где купить свежие овощи и фрукты. Они даже научили нас торговаться с местными жителями, поскольку гаитяне, видя перед собой белого человека, тут же взвинчивают цену на товар в разы. Кроме того, милиционеры позаботились и о нашей безопасности. Дело в том, что поначалу нас сопровождала машина ООН, но когда жизнь в городе стала налаживаться, начали открываться банки, то этих сотрудников перебросили на более ценные с их точки зрения объекты. А оставаться ночью без вооруженной охраны в этом, мягко скажем, неспокойном месте было не очень приятно. Ребята по одному дежурили с нами. Кроме пистолета, который в случае вооруженного налета был слабой защитой, у каждого из них имелась оперативная связь с полицией. Так что мы чувствовали себя спокойнее”.
И ХИРУРГИ, И САПЕРЫ…
“Самый запомнившийся случай? Пожалуй, тот, что произошел в Осетии, когда мы оперировали бойца с огнестрельным ранением груди. Уже начали удалять, как  думали, пулю, оказалось, что это граната. Учитывая то, что мы все люди гражданские (хотя и имеем удостоверения и форму МЧС) и не знаем толком, как она выглядит, очень долго не могли понять: граната уже взорвалась или же взорвется у нас в руках. Позвали в операционную, как нам казалось, специалиста, и тот подтвердил, что граната на боевом взводе. Мы тут же поверх операционной формы надели бронежилеты, каски, удалили из палатки всех, без кого можно обойтись во время операции. Вокруг госпиталя выставили кордон, чтобы никто не мог подойти, и втроем продолжили операцию. Достав гранату, положили в лоток, накрыли бронежилетом, вынесли и отдали спецназовцам. Потом выяснилось, что она все­таки уже была взорвана, но это было уже потом. А те 30-40 минут, что длилась операция, мы работали под страхом того, что она сработает. Бойца спасли. Впрочем, это далеко не самая сложная операция в плане хирургического искусства, просто самая запомнившаяся.
А одну из самых сложных мы сделали в Грозном. В плечо бойца попала пуля со смещенным центром тяжести. Кто не знает, она обладает убийственной силой, поскольку при попадании в твердое препятствие отражается и начинает скакать. Когда в войсках демонстрировали ее действие, на кочан капусты надели котелок, после чего выстрелили. Когда, спустя время, каску подняли, под ней была мелко нашинкованная капуста. Вот что это за пуля, недаром международной конвенцией запрещено ее использование. И вот эта страшная пуля попала бойцу в плечо, прошла через грудную клетку и застряла в животе. В результате желудок (а это достаточно мощный орган, мышечный чулок длиной 20-30 сантиметров) превратился просто в лапшу. В подобных случаях для спасения человека и возвращения его к нормальной жизни требуется несколько сложнейших операций. Но первой задачей для нас было - сохранить жизнь бойца. Мы остановили кровотечение, убрали все эти ошметки, заглушили пищевод изнутри, вывели кишку на переднюю брюшную полость для питания, стабилизировали состояние больного, после чего уже отправили в Ханкалинский госпиталь, где медикам предстояло восстанавливать желудочно­кишечный тракт. Сделанная нами операция очень сложна технически даже в стационарных условиях, а мы сделали ее в поле”.
Мне все хотелось понять, что гонит этих людей с насиженных мест за тысячи километров от родного дома, туда, где опасно, туда, где тяжело физически и морально? Может быть, деньги? Оказалось, нет. Спасатель, сутки напролет откапывающий из-под завалов людей, врач, который, теряя собственные физические силы, борется за жизнь спасенного, получает от государства более чем скромные командировочные.
Как ни странно это звучит в нашем меркантильном мире, но люди мчатся на край света лишь затем, чтобы кому¬то помочь. В Центроспасе работают спасатели с биографиями, каждая из которых достойна отдельного романа. Здесь есть бывший спецназовец ГРУ, бывшие омоновцы, снайперы, даже некогда сотрудник разведки одной страны из бывшего соцлагеря. Многие из них прошли все горячие точки, день ото дня сталкивались со смертью. И вот эти люди, обученные государством обращаться с оружием, на каком­то этапе своей жизни пришли в диаметрально противоположную структуру. Они стали спасать. И то, что движет ими, не измерить никакими деньгами. Это уникальные люди. Все они - достаточно молодые и крепкие мужчины и, получая копеечное жалованье, вынуждены подрабатывать где только возможно, чтобы содержать свои семьи. И все же они счастливы, что могут помогать людям.
Что же касается врачей и медсестер аэромобильного госпиталя, то они и вовсе зарабатывают меньше, чем их коллеги из Минздрава, поскольку не имеют всех тех надбавок, что положены столичным медикам.
Конечно, летая в разные концы света, и спасатели, и медики привозят оттуда огромное количество впечатлений. И это та небольшая компенсация, что достается им за их нелегкий труд. И мало того, что нелегкий, но и невероятно ответственный.
“Когда работаешь в Москве, в таком учреждении, как НИИ скорой помощи, всегда знаешь, что твоя спина прикрыта, - объясняет Байрамов. - Если ты с чем­то не справляешься, можешь позвонить заведующему, профессору, да хоть директору, и никто никогда не откажет в помощи. Приедет ночью, невзирая на все свои титулы и регалии, и никогда не попрекнет этим. Так у нас заведено: главное - спасение жизни человека. Этот принцип превыше любых чинов и званий. Так что здесь, в Москве, ты всегда прикрыт. Там же, на другом конце света, ты один на один с ситуацией. И лишь от тебя зависит, кто выйдет из нее победителем...”

Богдана ЛАГУТИНА
Фото из личного архива Шамиля БАЙРАМОВА
Другие материалы раздела
В книгах памяти не значатся...
“Я умираю, но не сдаюсь. Прощай, Родина. 20/VII-41 г.” - эти слова, штыком выцарапанные на стене Брестской крепости, давно стали символом несгибаемой стойкости и беспримерного мужества нашего народа в борьбе с фашизмом. Но мало кто знает, что это послание, сразу ставшее бессмертным, было обнаружено исследователями именно в казарме одного из четырех подразделений войск НКВД СССР
Защитить будущее
Как уже сообщал “Щит и меч”, в Москве под председательством министра внутренних дел Российской Федерации генерала армии Рашида Нургалиева состоялось заседание Правительственной комиссии по делам несовершеннолетних и защите их прав.
СТАЛЬНАЯ НАДЕЖНОСТЬ ЖЕЛЕЗНОГО СПЕЦНАЗА
Когда лучшие уходят…
В том, что у Марка Мецаева звездное будущее, не сомневался никто из тех, кто был знаком с ним.
Благотворительное… браконьерство
Хорошо, когда любитель побродить по лесам с ружьем соблюдает правила, не вредит природе. Увы, так бывает не всегда. И поэтому ежегодно нашим дознавателям приходится расследовать десятки дел по фактам браконьерства…
Новости 24
Интересное в сети
© 2006-2013 Информационное издание Симеч. Все права защищены.
При использовании материалов ссылка на www.simech.ru обязательна.
E-mail:contact@simech.ru
Размещение рекламы: reklama@simech.ru
Часть материалов может содержать информацию,
не предназначенную для пользователей младше 18 лет.

Архив номеров газеты "Щит и меч" | www.simech.ru