| Нет, беспредел свой эти люди учинили в свободное от работы время, так сказать, факультативно. |
Горячая тема
Тему жилищных конфликтов журналистские штампы требуют начинать цитатой из классика: “Обыкновенные люди... только квартирный вопрос их испортил…” Или из народного фольклора: “Была у зайца избушка лубяная, а у лисы - ледяная…” Однако мы начнем по-другому, ибо расскажем не о банальной бытовой драме, а о чиновничьем беспределе. Даже не столько чиновничьем, потому что действия фигурирующих в материале госслужащих по отношению к рядовому обывателю велись не в рамках их кабинетных обязанностей. Нет, беспредел свой эти люди учинили в свободное от работы время, так сказать, факультативно.
Обычная московская семья. Не суперобеспеченная или попадающая в категорию “номенклатурных семей”, а такая же, как и большинство других (в дальнейшем мы увидим, как именно отсутствие весомого социального статуса у жертв позволило злоумышленникам действовать безнаказанно). Итак, обычная московская семья полюбила отдыхать на щедром на южное солнышко сочинском побережье. Отдыхала, отдыхала несколько сезонов подряд, а затем решила приобрести дом в Адлере. Решила и приобрела. Тогда, еще задолго до бума на недвижимость, тем более сочинскую, это решалось деньгами не запредельными, а вполне реальными. Так, десять лет назад, а именно в декабре 1997 года, Любовь Петровна Мартынова стала собственницей дома на побережье. Уточним: фактически собственницей. Потому что уплатила за дом прежнему владельцу (данными которого, как не очень важными для нашей истории, мы не станем ее загромождать), в обмен на это получила от него расписку и заключила с ним договор в простой письменной форме. И более никак не озаботилась зафиксировать свою покупку, говоря казенным языком, как-либо еще оформить права вступления во владение имуществом. Понадеялась, так сказать, на людские порядочность и благонравие. А зря…
В течение двух последующих сезонов вся семья ездила отдыхать к морю, в свое адлерское жилище. Все это время в их отсутствие за домом приглядывал, а фактически проживал в нем некто Матосян - отец подруги Мартыновой - местной жительницы Марины Матосян. Женщины сблизились за время, предшествующее покупке дома, и изредка продолжали общение. Семья Матосян принадлежала к категории беженцев, чья житейская драма вынудила их покинуть отчий дом и искать прибежище в соседних землях. Как мы увидим, сочувствие в наши дни иногда обходится очень дорого.
Однажды, в конце второго сезона отдыха Мартыновой с домочадцами в своем законном домовладении, Ашот Матосян представил ей двух людей, роль которых в дальнейшей истории окажется ключевой. Новые знакомые предложили Мартыновой потесниться на приобретенном участке и передать им в собственность наиболее лакомый его кусок (3 сотки, непосредственно выходящие на прибрежный галечник). В обмен на эту любезность гости обещали избавить Мартынову от хлопот по документальному оформлению права собственности на оставшуюся от этой уступки территорию. Были эти двое в районе людьми не последними, один из них - Максим Валентинович Гадицкий - начальник территориального ОВД, а другая - Марина Станиславовна Черноусова - старший помощник районного прокурора. Мартынова “легкомысленно” отказала гостям в их странной просьбе. Возможно, местному жителю отказать таким просителям было бы затруднительно, но не знакомой с местными реалиями москвичке их появление показалось лишь эпизодом южной жизни, не более. Зря, ох зря не придала наивная женщина должного внимания появлению на своем горизонте этих двух персонажей. Знать бы ей тогда, в погожие осенние денечки, какую угрозу для благополучия ее семьи таят в себе эти двое, может, и сумела бы предпринять какие-то превентивные меры. Хотя… С позиции осознания всей истории представляется, что дальнейшая судьба домовладения уже была предрешена, коль скоро на нее положили глаз наши “гости”. Но об этом - ниже.
Пару лет московские хозяева не навещали свое адлерское жилище. Причин беспокоиться за сохранность имущества они не видели, как обычно не видят их законопослушные граждане, сполна уплатившие за свой кров и не искушенные в хитросплетениях возможных манипуляций с имущественным оформительством. Надежда съездить и отдохнуть в очередной раз жила у москвичей до тех пор, пока однажды сентябрьским вечером в московской квартире Мартыновых не раздался звонок от Марины Матосян. Женщина с удивлением и тревогой поинтересовалась у старшей подруги, правда ли, что та продает адлерский дом. Мартынова, естественно, также удивилась, ибо услышала о продаже собственного дома впервые и немедленно засобиралась в Адлер. По приезде ошарашенную женщину встречает Матосян, который популярно на доступном ему языке объясняет московской гостье, что дом-де уже ей не принадлежит и сопротивляться этому факту бесполезно, ибо в судьбу домовладения вмешались такие “большие люди”, что любое сопротивление Мартыновой обречено на провал и сулит немалые беды ей самой. А значит, самым разумным будет попросту отказаться от дома, да и уезжать обратно в столицу. Попытки Мартыновой вникнуть в ситуацию с помощью Марины Матосян приводят к внутрисемейному конфликту в самой семье Матосянов. Ибо не все члены семьи разделяют настроение ее главы и не все готовы вслед за ним присоединиться к беззаконию по отношению к человеку, который не сделал им ничего плохого. Страсти под южным небом накаляются, и Матосян бьет пожилую женщину. Женщину, предоставившую ему кров и пищу. Представить себе такое довольно затруднительно и тем не менее документальные свидетельства подтверждают факт избиения. Что и как повлияло на “смиренного сторожа”, что сделало его таким агрессивным и неуправляемым?
И тут выяснилось следующее. Отмотаем время назад и ознакомим читателя с событиями, происшедшими за спиной ничего не подозревающих московских владельцев дома за годы их отсутствия. Неудовлетворенные отказом Мартыновой продать часть участка, Гадицкий и Черноусова надежд приобрести вожделенную землю не оставили. И не только не оставили, но спланировали и осуществили (правда, довольно топорно и юридически безграмотно, но в условиях местной бесконтрольности - быстро и эффективно) захват и отторжение собственности. С этой целью Черноусова изготовила пакет документов, из которых следовало, что 23 июня 2000 года состоялось судебное слушание, в ходе которого дом с прилегающим участком был признан собственностью совершенно других лиц и поделен между ними. Как же такое стало возможным, спросите вы? А вот как. Мы уже упомянули, что Матосян не был хозяином на своей земле, он был если не бесправным беженцем, то, по крайней мере, гражданином, ущербным в своих правах. Такому человеку достаточно лишь слегка оступиться в повседневной жизни, как его судьба ввергается в руки новых хозяев. Где и как оступился Ашот Матосян, утверждать не станем, но как бы то ни было начальник местной милиции приобрел действенные рычаги давления на смотрителя “московского” домовладения. И вот, в отсутствие настоящих хозяев, не шибко грамотный и в обычном-то правописании, не говоря уж об умении ориентироваться в документообороте, Матосян вдруг неожиданно совершает мошеннические действия, сопряженные с высокой квалификацией в подлоге документов и манипулированием ими. Как следует из обвинительного заключения, он, заручившись поддельными документами, продает треть охраняемого им домовладения Маргарите Николаевне Гадицкой (матери бравого милицейского начальника) и две трети - своей сестре Гегочек Авакян. В качестве уплаты денег Матосяну фигурируют те же расписки о передаче денег.
Ну с Матосяном-то все ясно (тем более что с ним - единственным, кого посчитали виновником драмы, - впоследствии разбирался суд). А что же с “новыми хозяевами” подворья? Одно дело покончить с мятежным сторожем и совсем другое - реально вступить в права собственности. И если в случае с покупкой домовладения Мартыновой у прежних владельцев имеющаяся у той расписка представлялась “несерьезным” документом, то в нынешнем случае Адлерский районный суд города Сочи на основании таких же расписок немедленно (от имени судьи - рукой Марины Черноусовой!) признает действительными договоры купли-продажи у Матосяна.
Впоследствии Любовь Петровна и ее дети неоднократно пытались выяснить, а был ли суд в действительности? Но неумение далекой от реалий судопроизводства женщины грамотно поставить необходимые вопросы сыграло новым хозяевам на руку. Юридическая неграмотность пустила потерпевших по заколдованному кругу судебных и прочих правовых инстанций, заставляя их увязать в частностях, а новым хозяевам позволила безнаказанно манипулировать вызывающими сомнение в их подлинности документами. “Сомнение” - самое мягкое из определений, которое приходит в голову внимательному наблюдателю, возьми он на себя труд ознакомиться с судебным документом. Несоответствие дат, подписей, отдельных фраз друг другу, да и самой фактуре - все это давно бы сделало сей документ предметом внимательного изучения контролирующих инстанций, да где ж взять такие инстанции в отдельно взятом регионе, коль скоро расследование дела не простирается за его пределы. И вот судебная машина (а одним судом, как вы понимаете, дело не обошлось) виртуозно лавирует в своем желании не задеть основных участников мошенничества. Благо обширная фактура этого дела, кишащая нарушениями по отношению к первоначальному собственнику, позволяет сосредотачиваться на нюансах, отдельных сюжетах и фигурантах, оставляя вне поля зрения инициаторов злоключений. А если учесть еще и тот факт, что сами эти чиновники принимают активное участие в рассмотрении дела, то его бесперспективность выглядит еще очевидней.
Так что же с обманутой хозяйкой, спросите вы? По приезде Мартыновой в дом, ранее ей принадлежащий, начинается бесконечная череда хождений бедной женщины по различным инстанциям. В милиции, где заправляет Гадицкий, следует отказ в возбуждении уголовного дела. Затем ситуация повторяется многократно, поскольку правоохранители на местах видят в заявлениях жалобщиков фамилии своего начальства, а жалобы в вышестоящие органы немедленно спускаются “вниз” - туда же “на места”. Визиты в районную прокуратуру также не приносят успеха. Черноусова попросту скрывается по кабинетам от негодующей заявительницы.
Второй акт драмы происходит в тот момент, когда в деле о спорной собственности появляется новый посредник - гражданин по фамилии Покров. Тот предъявляет Мартыновой доверенность на право действовать от имени Авакян (которой, как мы помним, принадлежат теперь две трети домовладения) и подводит женщину к мысли о возможности выкупа у Авакян принадлежащей ей доли, а если быть точным, вторичного выкупа ранее принадлежавшей и необратимо теряемой собственности. Мартынова соглашается и уплачивает требуемые деньги. Но вот - ирония судьбы - уплачивает, как впоследствии выясняется, чтобы потерять их вновь. Ибо через какое-то время тот же гражданин Покров является к ней вновь и принимается сетовать на “домогательства” со стороны налоговой инспекции по поводу неуплаченного налога с полученных денег. А поскольку денег он фактически не брал (действительно, деньги были переданы самой Авакян), то и платить налог ему не с чего. А посему он, Покров, просит Мартынову написать ему расписку в том, что наличные ему не передавались. Наивная женщина пишет такую бумагу. Пишет только затем, чтобы впоследствии увидеть ее на очередном суде как свидетельство того, что вторично выкупленная ею доля должна остаться у Авакян, поскольку денег-де за нее так и не было уплачено и расписка - тому свидетельством! Кстати, изучение документов (а только в распоряжении редакции оказалось два увесистых тома) показывает, что за словами Покрова о его близком знакомстве с Авакян и Матосяном в действительности стоит факт гораздо более давнего знакомства Покрова, Гадицкого и Черноусовой. Читатель, вы помните, кем работают Марина Станиславовна и Максим Валентинович?
Мы уже упомянули о череде судов, ни на шаг не приближающих настоящих хозяев к возврату неправедно отобранного. Однако семья Мартыновых продолжает писать жалобы, и слушания по адлерской собственности длятся до сих пор. Последнее из них “приводит стороны в первоначальное положение”. Это какое же, спросите вы? Неужели справедливость восторжествовала и дом возвращен прежней владелице? Как бы не так! “Первоначальной” суд объявляет собственность Авакян. Такое вот торжество справедливости по-адлерски…
К настоящему времени дом и земельный участок, “оформленный” Матосяном на Авакян, перепродан несколько раз. Ну а хозяйка другой части территории тем временем возвела на прибрежном участке большой красивый дом со всеми его выходящими к морю ангарами для яхт и прочими модными наворотами - как свидетельство незыблемости “прокурорских” позиций в крае… Незыблемости ли?
Земля в районе Большого Сочи и раньше была предметом спекуляций и мошенничества. Теперь же, накануне Олимпиады, когда цена на нее подскочила неимоверно, сочинская земля стала магнитом, который притягивает к себе и серьезные деньги, и серьезные беды. Однако мы надеемся, что вместе с подросшим кушем земельным махинаторам в нынешних условиях следует ожидать и повышенного внимания со стороны федерального центра. Именно поэтому данную публикацию просим считать официальным обращением в Генеральную прокуратуру Российской Федерации для проведения проверки по вышеизложенным фактам и решения вопроса о возбуждении уголовного дела.
Алим ДЖИГАНШИН
