| Итак, год 1827-й. В рогожной кибитке без свиты и охраны 55-летний “проконсул Кавказа” генерал Ермолов навсегда покидает Тифлис. Опала. В вину поставлено многое. И нелицеприятные высказывания в адрес государя и лиц его окружения. И неуступчивый характер. И симпатии к декабристам. И жестокость в ведении военных действий, которой он отвечал на зверства противоборствующей стороны... Последней каплей терпения царя стало публичное повешение в центре Тифлиса дагестанского муллы. Из столицы последовал строгий выговор. Затем - отставка. |
НАМЕСТНИКИ
Итак, год 1827-й. В рогожной кибитке без свиты и охраны 55-летний “проконсул Кавказа” генерал Ермолов навсегда покидает Тифлис. Опала. В вину поставлено многое. И нелицеприятные высказывания в адрес государя и лиц его окружения. И неуступчивый характер. И симпатии к декабристам. И жестокость в ведении военных действий, которой он отвечал на зверства противоборствующей стороны... Последней каплей терпения царя стало публичное повешение в центре Тифлиса дагестанского муллы. Из столицы последовал строгий выговор. Затем - отставка.
Так один за другим уходили с политической и военной карьеры победители Наполеона. Уходила эпоха. Двоюродный брат генерала-героя Денис Давыдов позже напишет:
...То был век богатырей!
Но смешались шашки,
И полезли из целей
Мошки да букашки.
“Полезли” они и на Кавказе. Что мы знаем сегодня, читатель, о таких генералах, как Паскевич, Розен, Головин, Нейдгардт? Практически ничего. Кроме того что в последующие за отставкой Ермолова неполных полста десятка лет они, один за другим, сменяли друг друга на посту кавказского наместника.
“...Они все кидались, - как сообщил один дореволюционный научный сборник, - на дикие кручи Дагестана и только даром губили наши превосходящие войска, ибо и для русских героев есть невозможное”.
Как это частенько бывало и водится в России, новый наместник генерал Иван Паскевич начал со сбора компромата на своего предшественника. Причем составлением всех официальных рапортов от лица наместника занимался... автор “Горя от ума” Александр Грибоедов, вернувшийся после ареста на Кавказ и состоящий чиновником в наместнической канцелярии. (Кстати, своим спасением от репрессий, связанных с декабрем 1825-го, Грибоедов во многом обязан был именно Алексею Ермолову.) Тем не менее вот образец одного из рапортов на имя Николая I: “Вообще при предшественнике моем злоупотребления начальств доходили до высочайшей степени. Часть финансовая в совершенном запущении, контроля в израсходовании казенных сумм не существовало вовсе... Народ же, страдая от местных начальников, более и более терял чувство привязанности к российскому правительству, и наконец неприязнь к оному сделалась общей”.
Рапортов и других бумаг, подобных этой, через канцелярию наместника (то есть через руки великого писателя) проходили сотни. Подсчитывались заколотые, запоротые по приказанию Ермолова... Перечислялись вопиющие злоупотребления военных приставов (говоря сегодняшним языком, военных комендантов), которые подменяли собой местную гражданскую и полицейскую власть во всех завоеванных провинциях. Надо отдать должное Паскевичу. Многие из заворовавшихся приставов с его подачи были разжалованы в солдаты и даже попали в Сибирь. Но, как зачастую у нас случается, большинство из наказанных оказывались мелкими “стрелочниками”.
Такова была гражданская часть деятельности нового наместника.
Что же касается военной, то здесь наступил период относительного затишья. По крайней мере, в действиях против мятежных горцев. Ко всему прочему, в 1827 году Персия и Турция вероломно вторглись в российские пределы. Начались жестокие бои в районе крепостей Эривани (нынешний Ереван), Карса, Арзрума (вспомните пушкинское “Путешествие в Арзрум”). Естественно, все силы Кавказского корпуса были брошены на отражение агрессора.
Ну а пока генерал Паскевич разгонял погрязший в коррупции чиновничий аппарат и бомбардировал Санкт-Петербург доносами на своего предшественника, в горах, приграничных аулах Чечни и Дагестана “неверным”, то есть русским, был объявлен газават - священная война. Возглавили ее лидеры, последователи ранее известного исламского религиозного течения - мюридизма.
Вот в это-то время, дабы еще раз показать горцам, что с кровавым ермоловским “беспределом” покончено, на Кавказе была объявлена... амнистия.
Благо и повод подходящий нашелся.
“По случаю благополучно оконченных войн с Персией и Турцией... всех вообще, без суда сосланных из сего края в Сибирь и другие места за измену и неблагонадежность, возвратить на прежнее жительство и вместе со всемилостивейшим прощением возвратить им отобранные у них имения...”
Так гласил Высочайший рескрипт 1830 года.
И что последовало далее? Нетрудно догадаться: сотни амнистированных тут же влились в боевые отряды и вскоре уже был осажден Владикавказ, перерезана Военно-Грузинская дорога, штурмовались крепости Грозная, Бурная, Кизляр (причем в Кизляре было полностью вырезано все многотысячное население).
Естественно, после такого итога неполных четырех лет наместнической деятельности император спешно отзывает с Кавказа генерала Ивана Паскевича. (Направляется он на подавление очередного польского восстания.) Новым же кавказским наместником назначен барон Григорий Розен.
