| Обсуждая проблему борьбы с терроризмом, необходимо фокусироваться на трех объектах. Прежде всего сам терроризм. Что он из себя представлял какое-то время назад? Как развивался: сам по себе или под нашим воздействием? Как он выглядит сейчас? Второе. Как мы сами прошли этот путь? Как изменились: общество, государство, международное сообщество? И, наконец, собственные мировые изменения и те, которые протекают под воздействием терроризма. |
Заместитель министра иностранных дел Российской Федерации Анатолий САФОНОВ.
Обсуждая проблему борьбы с терроризмом, необходимо фокусироваться на трех объектах. Прежде всего сам терроризм. Что он из себя представлял какое-то время назад? Как развивался: сам по себе или под нашим воздействием? Как он выглядит сейчас? Второе. Как мы сами прошли этот путь? Как изменились: общество, государство, международное сообщество? И, наконец, собственные мировые изменения и те, которые протекают под воздействием терроризма.
По оценкам экспертов, активы международных террористических организаций составляют сегодня 15 - 25 миллиардов долларов. В 2001 году против Соединенных Штатов Америки было направлено 219 терактов. В том же году в России было зарегистрировано более 300 террористических актов.
Существует очень красивое и в целом правильное выражение: мир изменился после 11 сентября. Но, я бы сказал, что оно не совсем полное. Правильнее говорить, что мир стремительно менялся, а отсутствие своевременной реакции на эти изменения и позволили произойти 11 сентября. Нельзя эту дату обозначать рубежом, когда враг родился. Он не родился в этот день, а встал в полный рост. И позволили ему встать в полный рост все мы. И, конечно, отсюда первая важная оценка 11 сентября в том, что мы все опоздали. Опоздали с реакцией, опоздали с пониманием, тем более опоздали с выработкой совместных, частных или, более того, глобальных мер ответа. Немного опаздываем и до сих пор. Давайте посмотрим, как все изменилось за пять лет. Между тем врагом, который был перед нами тогда, и тем, который есть сегодня, - громадная разница. “Аль-Каида” за это время превратилась из структуры организующей, финансирующей, планирующей и проводящей основные террористические акции, в идеологическую организацию, частично оставив за собой финансовую функцию. Все остальные функции она передала вниз, в тактические оперативные эшелоны. И сегодня мы уже видим не “Аль-Каиду”, но скорее ее сестер, племянников, дочерей и даже внучатых племянников на оперативном просторе, которые, сохранив родственную кровную, прежде всего идеологическую составляющую, выглядят совершенно как самостоятельные игроки. Но идеологическая связь между ними стала доминирующей. “Аль-Каида” - это торговая марка, несущая в себе громадный заряд зла. Но одновременно второе ее крыло работает на привлечение симпатий, особенно в исламском мире. Это одна из главных составляющих идеологической работы “Аль-Каиды”. Чтобы черпать пока еще неисчерпаемые ресурсы - финансовые, людские, ресурсы радикальных идей - ей нужно на кого-то опираться. Для этого нужны симпатии, аура поддержки, и она находит ее. Сегодня имеется два очага терроризма, причем они существуют в виде сообщающихся сосудов. И вот эти очаги - Ирак и Афганистан (крупные, а сколько локальных?) - испещрены метастазами. Ирак сегодня - это инкубатор. Там обкатываются лучшие технологии, идеологические и иные наработки. Тут же они переносятся в Афганистан, затем возвращаются в Ирак.
Недавно “Нью-Йорк Таймс” опубликовала выдержки из секретного доклада по контртеррористической тематике, подготовленного национальным советом по разведке. Ключевой тезис этой статьи: война в Ираке не только не привела к снижению террористических угроз, наоборот, оказывает прямое и косвенное негативное влияние на национальную безопасность США. Иракская кампания вызвала мощный всплеск антиамериканизма на Ближнем Востоке и в исламском мире в целом. Как следствие - радикальные исламистские группировки используют общественное недовольство американской политикой для вербовки новых кадров и получения дополнительного финансового содействия. На качественно новый уровень вышла пропагандистская работа: в Интернете более пяти тысяч экстремистских сайтов пропагандируют радикальную идеологию именно в контексте Ирака, обвиняя администрацию США если не в стремлении покорить исламский мир, то увековечить свое военное, экономическое и политическое присутствие на Ближнем Востоке.
Конечно, за прошедшее время площадь поражения болезнью терроризм увеличилась намного. Скрытность возросла многократно. Мы всюду видим многовариантность региональной, континентальной тактики при сохранении одной стратегии, одной идеологии. На сегодня мы видим какой-то самопроизводящий конвейер, который работает достаточно устойчиво, не нуждаясь в мотивации. Появились и новые, особенно опасные моменты.
Фактически криминальные и террористические сети, несмотря на разную природу, разные политические цели и на длительное время параллельного существования, сегодня сплелись в тугой клубок совместных предприятий. Классический вариант такого сплетения мы видели на Балканах, сегодня он есть в Афганистане и Ираке. На Балканах существует, образно говоря, трубопровод, созданный криминальными сетями, по которому прокачиваются контрафактные товары, живой товар, деньги. Двери в него открыты.
Террористические сети приходят и прокачивают по этому трубопроводу свои финансы.
Проблема терроризма стала, с одной стороны, крупной политической проблемой, но в то же время она актуализировалась с точки зрения технологического фактора. Последние события в Лондоне, связанные с так называемыми жидкими бомбами, показывают, что направление, вектор развития, интерес у террористов к этой теме не ослабевает. Напротив, выглядит многомерно. “Аль-Каида” субсидирует поступление многих студентов в самые лучшие и престижные учебные заведения по всему миру, в том числе по специальностям, касающимся физики, химии, биологии. Конечно, были и крупные ошибки у международной коалиции. Прежде всего это Ирак. Есть и проблема разных подходов, иногда мы их облекаем в формулу двойных стандартов, сознательно и несознательно. Возьмем простые примеры. Сейчас очень часто даже крупные политики употребляют термин “война с терроризмом”. Но именно это террористам и нужно! Даже с точки зрения международного права: ведь они сразу становятся на доску равных военных противников со всеми вытекающими последствиями - и права, и суда. В целом они уже становятся участниками крупных мировых процессов. И как мы часто грешим, когда говорим в официальных сообщениях о том, что разгромлен, уничтожен, к примеру, бригадный генерал юго-западного фронта Чечни. На самом деле - это человек с пятью классами образования, за спиной которого двадцать таких же бандитов. Мы же ему создаем славу бригадного генерала целого фронта! Естественно, это отзывается не только у нас, но и в масштабах той кампании, которую ведет международная коалиция. Не могу обойти и такой тревожный момент, когда мы говорим о том, что нет сегодня определения терроризма. Но как иногда наши западные коллеги пытаются дать это определение! Цитирую: “Терроризм - насильственное выступление против демократических режимов”. Оказывается, если подобное выступление совершено по отношению к тоталитарному режиму, то это уже не терроризм. Или: “У диктаторов нет суверенитета”. С такими стандартами нам по-прежнему будет тяжело работать над конвенцией, речь в которой пойдет об определении терроризма. Нельзя не сказать о том, что, кроме двойных стандартов, в мировом сотрудничестве мы сталкиваемся с проблемами встречного и бокового ветра: иногда прямое сопротивление, прямо обратные подходы по тем или иным крупным вопросам сотрудничества, иногда косвенное, которое сбивает с курса. Накапливается бремя усталости: и финансовой, и психологической усталости общества, появляются острые дискуссии о правах человека, так или иначе оказавшегося в фокусе тех мер, которые принимает международное сообщество.
И все же движение вперед есть, если учесть, что пять лет назад велась дискуссия по вопросу: можно ли бороться с терроризмом в обход ООН? Громадная заслуга всего мирового сообщества в том, что сейчас подобных дискуссий нет. Мы отдаем приоритет ООН. Почему такую простую вещь мы ценим? Потому что, по сути дела, одобрение ООН - это лицензия на применение всего реестра мер по подавлению терроризма, законное право. Если говорить о плюсах, которые сегодня имеет мировое сообщество, то это и принятие Международной конвенции о борьбе с актами ядерного терроризма. Мы стали больше обращать внимания на превенцию терроризма, на устранение его причин, на идеологический фактор терроризма, на то, что мы называем борьбой за умы будущих поколений. За это время, конечно, намного эффективнее, лучше, организованнее стали работать спецслужбы, причем не только национальные, в рамках своих государств. Ведь, по сути дела, сотрудничество в борьбе с терроризмом - это прежде всего обмен информацией, в том числе носящей конфиденциальный характер. Так вот, за последние годы спецслужбы стали более открытыми, вышли на политические площадки. С другой стороны, фактор умения политиков опираться на разведданные приобрел самостоятельное политическое значение. Ведь что произошло в Ираке? Сначала политики сказали: мы не виноваты, такую информацию мы получили от спецслужб. Спецслужбы в ответ на это обвинили политиков: нет, мы дали хорошую информацию, ее неправильно прочитали, идентифицировали. Так вот, фактор соединения чувствительной информации и проверкой ее на прочность, использование в политике, доказательное использование, конечно, приобрел самостоятельное значение.
И еще один очень важный момент. Перед нами стоит задача отобрать у террористов приватизированное ими право толковать ислам. В этом плане многое делается в исламских странах. Интересные наработки есть в Малайзии, Сингапуре. Вот один из тезисов, выдвинутых местными исламскими авторитетами: “Мусульмане самой сутью своей религии призваны быть умеренными, другого пути у них нет. В этой связи они должны откровенно признать, что в их рядах существуют экстремисты. Исламу нужен приток свежих мозгов, чтобы вернуть мусульманские идеи и постулаты в общий поток мировой культуры. Мусульмане всего мира должны сами сделать первые шаги навстречу другим конфессиям, пойти на диалог цивилизаций, стать его инициатором, доказать, что в исламе есть место компромиссам. Этот шаг - не угроза исламу, а проявление уверенности в силе своей веры”. Еще один пассаж: “Мусульмане должны доказать, что их вера может мирно сосуществовать со всем остальным миром”. От того, что именно в самом исламском мире разворачивается очень важный аспект борьбы против радикалов, присвоивших себе право говорить от лица ислама, зависит многое. И те большие инициативы, которые есть сегодня в Иордании, Саудовской Аравии, Египте, Алжире, связанные с вопросами борьбы с радикализмом, безусловно, заслуживают внимания, и они должны быть известны мировому сообществу.
